В конце концов, неопределённое количество затяжек спустя, вещество в пипетке закончилось, но они сразу же наполнили её новыми кристаллами — всё выглядело так, будто они будут курить альфу до тех пор, пока она не закончится.

*1 сентября 2017 года, г. Санкт-Петербург, квартира Тимура*

— Алло, Паша? — раздался голос отца.

— А? Да, привет пап, — ответил Павел.

— Не проспал? — спросил отец. — Нормально всё?

— Да, всё нормально, — ответил Павел. — Нет, не проспал.

Он терялся в догадках, что именно не проспал, но показывать этого не собирался.

— Сколько пар сегодня? — спросил отец. — Может, вечером к нам зайдёшь? Давно не видели тебя.

— Сегодня… три, — солгал Павел. — Не, зайти не смогу, на работу надо.

— Эх, ладно, — вздохнул отец. — И, всё-таки, ты молодец — взялся за ум.

— Спасибо, пап, — ответил ему Павел. — Мне надо идти.

— Всё, давай, — сказал тот. — Увидимся.

Бродский завершил вызов и сразу же сделал затяжку из поднесённой Тимуром пипетки.

— Бля, братан, у нас же сегодня пары… — произнёс Павел.

— У тебя во сколько начинаются? — спросил Тимур.

— Как у всех — в восемь тридцать, — пожал плечами Бродский. — А-а-а, сегодня же первое сентября… Щас…

Он разблокировал смартфон и открыл чат своей группы в колледже.

— Ну, пара к одиннадцати начинается, — сказал он, прочитав сообщение от старосты.

— У меня тоже, — кивнул Тимур. — Ещё есть время.

На часах было семь утра, линейка будет в девять, а занятия в одиннадцать — времени навалом.

Они не спали уже две ночи, но сна не было ни в одном глазу — более того, Павел чувствовал невероятную бодрость и готовность к каким угодно действиям.

— Ну, бро, я в душ, — сказал Кузьмин, затягиваясь из пипетки. — А ты сразу после меня.

— Ок, — кивнул Бродский и принял у него пипетку.

Тимур пошёл в душ, и по нему было видно, что он приложил для этого волевое усилие. Павел же продолжил греть пипетку и тянуть «соль».

Время прошло незаметно — помывшийся Тимур вернулся будто спустя несколько минут.

— Давай, иди в душ, а я тут… — произнёс он, забирая у Павла пипетку.

Павел испытал внутреннее сопротивление. Не хотелось уходить от пипетки и на шаг. Больше всего на свете ему хотелось курить «соль», а мысль о том, что это кончится, наводила на него страх.

Мылся он очень быстро. Так, словно от скорости помывки зависела его жизнь.

Где-то минут через десять он уже выскочил из душа и начал лихорадочно оттираться махровым полотенцем.

— Ещё есть? — заскочил он на кухню, где Тимур тянул пар из пипетки.

— Есть, — вздохнул тот. — Но нам надо идти.

— Надо сделать последнюю затяжку, — сказал на это Павел.

— Да, надо, — согласился Тимур и протянул ему пипетку.

Павел с вожделением чиркнул зажигалкой и от души затянулся.

— Всё, погнали… — решительно заявил Тимур. — Надо одеваться и выкатывать.

— Давай-давай, — закивал Павел. — Бля, у меня рубашка у родителей…

— Бля-я-я… — взялся за голову Кузьмин. — А вообще, ничего — у меня есть одна большая. Сука, её погладить надо…

— Давай найдём её, — произнёс Павел.

Они начали искать рубашку в шкафах, но складывалось такое впечатление, будто они не знают, что ищут — они открывали даже маленькие выдвижные ящики и что-то в них искали.

В конце концов, спустя минут десять поисков, рубашка была найдена в вещевом шкафу, который они обыскивали минимум трижды.

— На, примерь! — с диким выражением лица сказал Тимур.

Павел снял с себя футболку и начал надевать рубашку.

— М-м-м, маловата, но пойдёт, — сказал он, застегнув пуговицы.

— А мне кажется, что охуенно, — покачал головой Тимур. — Дарю тебе.

— Спасибо… — улыбнулся Павел. — А где утюг у тебя лежит?

— Бля, щас-щас… — зачесал Тимур затылок.

Он начал ходить туда-сюда по квартире, а Павел за ним.

Они искали утюг ещё минут пятнадцать, но так и не нашли его.

— Надо поправиться, — вздохнул Тимур, остановившийся у входа в кухню.

— Давай, — согласился Павел.

Пипетка вновь была «заряжена» и они начали жадно курить.

— Не-не-не, блядь, — сделав несколько коротких затяжек, сказал Бродский. — Надо одеваться и выкатывать!

— Да, — кивнул Кузьмин и взял у него пипетку. — Ты начинай, а я сразу за тобой.

Павел ушёл в зал, оделся и вернулся на кухню.

— Хули ты сидишь? — спросил он у Тимура, посасывающего пипетку.

— Да ща, ща… — ответил тот.

— Ладно, дай мне тоже, — вздохнул Павел и протянул руку.

Время пошло — они поочерёдно курили «соль», совершенно не думая, что до линейки осталось не так уж и много времени.

— Бля, жарко! — воскликнул Павел и начал расстёгивать жмущую ему рубашку.

— Слушай, бро, я тут вспомнил, что у меня где-то в ящиках лежит пять штук, — вспомнил Тимур. — Давай найдём их?

— И ты всё время молчал? — выпучил глаза Павел.

— Да говорю же, что вспомнил только сейчас… — ответил на это Тимур.

— Давай найдём! — поднялся Бродский с табуретки.

Следующие полтора часа они, буквально, переворачивали весь дом — открывали каждый ящик, смотрели каждую шкатулку, пролистывали каждую книгу, двигали мебель, щупали матрас в спальне и так далее.

Отвлекались они только на «дозаправку» наркотой.

— Сука, мы уже опоздали! — очухался Тимур. — Линейка уже закончилась!

— Хуй с ней, с этой линейкой! — махнул рукой Павел. — Где пятёра⁈

— Бля, да-да… — Тимур вернулся к поискам.

Павел, естественно, присоединился к нему.

— Слушай, а на занятия мы идём? — спросил он, ощупывая стенки шкафа в прихожей.

— Какие, нахуй, занятия⁈ — вопросил Тимур, посмотрев Павлу в лицо. — Ты свои шары видел⁈

Бродский перевёл взгляд на зеркало и увидел какую-то человекоподобную обезьяну, скалящую клыки и яростно дёргающую зрачками. (2)

— Нормальные у меня глаза! — сказал он. — Но где пятёра⁈

— Да я не знаю! — воскликнул Кузьмин. — Надо искать! Но сначала — надо покурить…

— Гоу… — кивнул Бродский.

Примечания:

1 — Об отличиях альфа-ПВП — цвет и вкус этого наркотического вещества меняется от партии к партии, по причине того, что изготавливают его в кустарных условиях, в которых, разумеется, нет стандартов производства и контроля качества. Также, при изготовлении, используют различные прекурсоры, в которых содержатся необходимые для синтеза альфа-ПВП компоненты. То есть, это кустарное дерьмо в рецептуру которого каждая «лаборатория» вносит свои изменения, причём с целью увеличить объём продукта и, соответственно, уменьшить его себестоимость. Пикантности ситуации добавляет то, что наркожаба, поднимающая закладку с «солью», никогда не может быть уверена в том, что в закладке находится именно то, что она купила, а также в том, что содержащееся там вещество не прикончит её сразу после употребления. Кто-то может подумать, что производителю невыгодно убивать своих потребителей, но там очень много действующих лиц, которые своими лапками трогают конечный продукт — и хуй его знает, что эти лапки туда добавляют…

2 —

Глава семнадцатая

Первый день осени

Примечания:

Автор осуждает любые виды приёма наркотиков и резко отрицательно относится к наркоторговле. Сегодня поговорим о фастфуде. Вот эта вся охуительная истерия, которая преследовала нас в 10-е годы, о том, что фастфуд — это абсолютное зло, американцы добавляют в него какую-то хуйню, которая вызывает зависимость и так далее, на поверку, практически лишена почвы под собой. Реальная причина адской популярности различного фастфуда в народе, как оно обычно и бывает, проще и, одновременно, сложнее. В первую очередь, фастфуд — это легкодоступный способ быстро утолить голод, здесь и сейчас, без всей этой никому не нужной готовки, режимов духовки, мытья противней и прочего. Во вторую очередь, фастфуд — это концентрированный источник калорий, которые распадаются на микроэлементы без особых затруднений со стороны организма. Кто-то там годами пишет о том, что в фастфуде самые быстрые углеводы на Диком Западе, которые всё портят, способствуют диабету, ожирению и так далее, но это имеет очень опосредованное отношение к реальным причинам упомянутых нозологий. Реальная причина мною уже указана — «концентрированный источник калорий». Мозг человека, в отличие от самого человека, всё ещё находится в Палеолите, поэтому не знает такого понятия как «запасы еды», «товарное изобилие» и прочие термины, намекающие на то, что завтра с утра не надо мчаться с друзьями в саванну, чтобы с 10% шансом захуярить там антилопу, ведь в холодильнике есть еда минимум на пару дней. И этот мозг, когда полноценно осознаёт, что он крутанулся, не растерялся и намутил сегодня что-то очень калорийное, начинает считать, что он большой молодец и такое своё поведение нужно срочно как-то вознаградить. И тут в дело вступает гормон дофамин — мозг сам, в качестве поощрения, выделяет его, чтобы организм кайфанул и закрепил выгодное для себя поведение. Что есть «что-то очень калорийное» в случае с XXI -м веком? Да фастфуд! Здоровенный бургер с тройной котлетой, листьями салата, помидорами и двумя булочками с кунжутом — это практически синоним слова «калорийность». Не надо туда ничего добавлять, никаких усилителей вкуса и прочего — бургер уже сам по себе является ценным призом для мозга. Впрочем, усилители вкуса туда добавляют, как минимум, глутамат натрия — почему бы и нет? Здоровенный бургер с тройной котлетой — это примерно 1500 ккал. Чтобы наесть 1500 ккал из традиционных источников, человеку придётся умять полкило куриной грудки, пару килограмм овощей и запить это каким-нибудь кефиром. То есть, придётся заебаться со своим меню, а тут альтернатива — бургер с тройной котлетой… Что выберет организм? Я думаю, это очевидно. Ну и нельзя забывать, что в газировках, подаваемых в комбо с бургерами, дохрена сахара, на который можно плотно подсесть, что лишь усугубляет положение вещей и усиливает реакцию мозга. В общем, не надо никаких конспирологических американских ядов и иных химических веществ, потому что это всё вырабатывали далеко не дураки и оно изначально бьёт по нашему всё ещё первобытному мозгу. А мозг ведётся раз за разом. И это положительное подкрепление — мозг сам награждает организм за то, что он ест высококалорийный фастфуд. Именно поэтому с ожирением очень тяжело бороться — организм-то считает, что он абсолютно прав и делает всё верно, а отрицательный баланс калорий — это просто какие-то тяжёлые времена, которые надо перетерпеть.